Считая, что он принадлежит к числу особо избранных и щедро одаренных натур, Лондон в те годы особенно восхищался благородством труда. Он был уверен в том, что труд - это все, что труд - это и Оправдание, и спасение. Ему и в голову не приходило лениться или увиливать от работы, он считал для себя смертным грехом быть недобросовестным по отношению к хозяину. "Это было, как мне казалось, - писал он, - почти столь же тяжким преступлением, как измена, и столь же позорным". Писателя тогда не возмущало, что среди людей нет равенства, что одни работают, а другие пользуются плодами трудов их, что одни бедны, а другие богаты. Он считал это вполне закономерным, был уверен в том, что таковы "правила игры". Единственным выходом в этих условиях ему казался путь вверх, в то общество, где мужчины носили черные сюртуки и накрахмаленные рубашки, а женщины одевались в красивые платья. Это общество представлялось ему не только источником материальных благ, но и средоточием благ духовных. Он верил, что там, наверху, можно встретить бескорыстие, мысль ясную и благородную, ум бесстрашный и пытливый. "Я знал это потому, - писал он, - что читал развлекательные романы, где все герои, исключая злодеев и интриганов, красиво мыслят и чувствуют, возвышенно декламируют и состязаются друг с другом в благородстве и доблести"