Политика Наполеона Бонапарта в отношениях с немецкой прессой. Приветствие немецкой прессой французской оккупации. Ожидание отмены цензуры и свободы слова.
Наполеон смотрел на газеты, как на такое зло, без которого вовсе обойтись уже, к сожалению, невозможно.
10 февраля 1810 г. он приказывает отправить в Баварию «официальную и спешную» ноту, в которой обращает внимание баварского правительства на «дерзости» баварских газет. Почти в то же время он приказывает обратить внимание прусского правительства на зловредную литературную деятельность; при этом император повелевает, чтобы вообще его посол в Пруссии читал «все газеты», печатаемые там, и «заботился об уничтожении зла, которое среди них найдет».
Вообще императорская полиция точно ничего не могла выведать, но чуяла в немецкой прессе неблагонадежный дух. Расстрел книготорговца Пальма в 1806 г. было началом отношений между Наполеоном и немецкой прессой. «Политические статьи, печатающиеся в Германии, всегда будут требовать внимания со стороны французского правительства... Немец любит политические рассуждения; он читает с жадностью свои многочисленные газеты, ежемесячники, альманахи и календари, не говоря уже о брошюрах, драмах и романах. Голландия, присоединенная окончательно к Империи, имеет газеты, даже слишком много газет, – и эти газеты, правда, очень робки, но все-таки партийный дух, тенденция проявляется в них вот как: они «как бы нехотя» перепечатывают известия из французских газет, а охотнее из иностранных».
Немецкие газеты были на точном учете и под вечным наблюдением. О них представлялись периодически бюллетени и доклады по министерству полиции, и за малейшую провинность, за всякий намек, во-первых, делалось внушение соответствующему королю, а во-вторых, данная газета воспрещалась к ввозу в завоеванные Наполеоном части Германии. Особенно свирепствовал правитель ганзейских городов маршал Даву́. В 1811 г. он даже запретил ввозить в Гамбург, Бре́мен и Лю́бек журнал дамских мод, издававшийся в Лейпциге, за то, что в этом органе «проступает вредный дух». Лейпциг, как и вся Саксония, был в совершенно вассальных, отношениях к Наполеону, – и ни в модном, ни в каком другом журнале ничего враждебного Наполеону никто не посмел бы напечатать.
Императорское правительство, задавив во Франции и в покоренной Европе всякие признаки сколько-нибудь самостоятельной печати, само почувствовало от этого ущерб. Стоял 1810 год, самый тяжкий период наполеоновского ига. И вот в министерстве полиции с грустью начинают замечать, что император лишен возможности «узнать общественный дух» северных стран. «Даже самое полное собрание политических газет этих стран дает лишь очень несовершенную и часто ложную картину общественного духа обитателей. Прежде всего, эти газеты, состоя под надзором, обыкновенно хранят осторожное молчание, часто они говорят по приказу своих правительств», а «при нынешнем подчинении Европы... нет такого пункта на европейском континенте, где бы власти разрешили печатать известия, прямо враждебные Франции. Все немецкие газеты повторяют буквально французские газеты»
Приветствие немецкой прессой французской оккупации
До последней трети XIX века Германия оставалась «захолустьем Европы», «лоскутной монархией», отсталой полуфеодальной страной, раздробленной на множество самостоятельных княжеств.
В 1788 г. при прусском короле Вильгельме II был издан указ о том, что цензуре подлежат не только политические, но и научные периодические издания. Ситуация мало изменилась в начале XIX века. Издатель журнала «Гермес» Фридрих Брокгаус писал в 1823 г. профессору Шмиту в Йену: «Наша немецкая журналистика являет собой полное ничтожество».
В 1825 г. содержание немецкой прессы было столь бедным, что читающая публика предпочитала французские газеты и журналы и охотно читала «Журналь де Деба», «Конститюсьонель», «Газет де Франс».
В 1788 г. при прусском короле Вильгельме II был издан указ о том, что цензуре подлежат не только политические, но и научные периодические издания. Ситуация мало изменилась в начале XIX века. Издатель журнала «Гермес» Фридрих Брокгаус писал в 1823 г. профессору Шмиту в Йену: «Наша немецкая журналистика являет собой полное ничтожество».
В 1825 г. содержание немецкой прессы было столь бедным, что читающая публика предпочитала французские газеты и журналы и охотно читала «Журналь де Деба», «Конститюсьонель», «Газет де Франс».
Толчок развитию политической прессы в Германии дала Великая французская революция. Господствовавшие в среде немецкой интеллигенции литературно-эстетические интересы были потеснены политическими спорами. Одним из первых изданий, в которых осуществился переход от литературно-художественной к политической проблематике, стал журнал «Дойче Мер- кур» («Немецкий Меркурий»), издававшийся немецким писателем Х.М. Виландом. В своих статьях на политические темы приветствовал французскую революцию, требовал радикальных реформ в Германии, призывал последовать примеру Франции.
Однако далеко не все немецкие периодические издания выступили в поддержку Франции. Издаваемая в Берлине в 1810г. вечерняя газета Генриха фон Клейста «Берлинер абендблеттер» («Берлинские вечерние листки») была органом консерваторов, выступавших против французского влияния. Статьи, публикуемые в газете Клейста, представляли собой соединение немецкого патриотизма, доходящего до национализма, и ненависти ко всему французскому.
Как бы то ни было, но французское влияние на определенном этапе оказалось благотворным для немецкой журналистики. После присоединения в 1794 г. левого берега Рейна к Франции наметилось оживление общественно-политической и культурной жизни не только на левобережных территориях, но и по всей Германии. Произошел всплеск периодической печати, появились многочисленные новые газеты и журналы. На левобережных территориях была провозглашена свобода печати.
Однако в 1810 г., вскоре после разгрома Пруссии, вступившей в антинаполеоновскую коалицию, Наполеон ввел строгую цензуру для немецких газет, а 29 мая 1811 г. немецким периодическим изданиям под страхом немедленного закрытия было запрещено печатать политическую информацию, не опубликованную прежде в официальной парижской «Монитёр». Нарушившая это условие влиятельная газета «Кёльнише цайтунг» («Кёльнская газета») была закрыта. Ни одно немецкое периодическое издание не осмелилось сообщить читателям о поражении Наполеона в России, пока русские войска не оказались на немецкой территории.
Однако в 1810 г., вскоре после разгрома Пруссии, вступившей в антинаполеоновскую коалицию, Наполеон ввел строгую цензуру для немецких газет, а 29 мая 1811 г. немецким периодическим изданиям под страхом немедленного закрытия было запрещено печатать политическую информацию, не опубликованную прежде в официальной парижской «Монитёр». Нарушившая это условие влиятельная газета «Кёльнише цайтунг» («Кёльнская газета») была закрыта. Ни одно немецкое периодическое издание не осмелилось сообщить читателям о поражении Наполеона в России, пока русские войска не оказались на немецкой территории.
В 1830-е гг. многие крупные немецкие писатели обращаются к публицистике, пробуют свои силы на журналистском поприще. «Наше время – время борьбы идей, и журналы – это наши крепости»,– писал Гейне. Формируется новый тип писателя-журналиста, писателя, связанного с газетами и журналами, видящего свое предназначение не в том, чтобы создавать чистую и вечную поэзию, но в том, чтобы проповедовать новые современные общественно-политические идеи. Ярким примером подобной трансформации может служить творчество немецкого писателя Георга Бюхнера, выступавшего за уничтожение частной собственности и революционные методы борьбы.
Ожидание отмены цензуры и свободы слова
В Германии предварительная цензура была уничтожена в 1815 году, но союзное постановление, состоявшееся 20 сентября 1819 г. на основании решения Карлсбадской конференции, восстановило предварительную цензуру во всех государствах Германского союза для всех периодических изданий и для книг размером менее 20 печатных листов.
Революция 1848 года уничтожила цензуру в большинстве германских государств. Позже в отдельных государствах не раз делались попытки её восстановления, но длящегося успеха они не имели, и ограничения свободы печати сводились к более или менее суровой судебной репрессии.
После создания единой германской империи конституция подчинила печать общеимперскому законодательству. 7 мая 1874 года был издан имперский закон о печати, которым были отменены местные постановления на всем протяжении германской империи, где временно были сохранены старинные французские постановления. Требование предварительного разрешения было отменено, сохранилось только правило, что на заглавном листе книги должны быть означены имя и адрес типографа и имя издателя, а для периодического издания — сверх того имя ответственного редактора.
«Законом о социалистах» 1878 года, сохранявшим силу до 1890 года, были установлены дополнительные ограничения свободы печати. На местные полицейские учреждения возложена была обязанность воспрещать всякого рода произведения печати, в которых проявляются социалистические тенденции, клонящиеся к ниспровержению государственного и общественного строя и могущие угрожать общественному спокойствию.
